Что это блядь вообще такое? Читать дальше и там будет объяснение или вся книга это просто поток шизоидного бреда сорокина с шок-контентом?
Сахарный кремль и день опричника же вроде адекватно написан а тут просто не пойми что за хуйня происходит.
Какие-то ритуалы, один другого охуительней, какие-то убийства, пытки, чего блядь.
Метель читай.
Почитаю. В планах еще теллурия. Но сперва дочитаю это.
Так что, смысл какой-то будет дальше или это такая попытка в экспериментальную литературу у него?
Ну сердца четырех не совсем говно, написано хорошо, просто нихуя не понятно что за телодвижения происходят и к чему они ведут.
Так почитай рецензии перед чтение, зачем ты сразу в омут с головой кидаешься?
Гадкое отвратительное чтиво. И не пытайтесь мне рассказывать о каком-то там "скрытом" смысле, который "у каждого свой". Так совершенно безответственно можно сказать о любом тексте, любом наборе букв. И не надо бубнеть о какой-то специальной подготовке к чтению этого "афтора", хотя, если под такой подготовкой подразумевается моральная и интеллектуальная деградация, тогда... может быть... Про Сорокина и его почитателей еще задолго до рождения и того, и других, гениальный Андерсен написал незатейливую сказочку. которую потом, не менее гениальный Шварц, превратил в пьесу. А называется она "Голый король". Так вот этот король и есть Сорокин, а комплексующие почитатели видят на нем шикарные одежды. смысл которых не дано постичь простым сирым смертным, брезгливо отворачивающимся от воняющего "шедевра". Хотя некоторую пользу тексты Сорокина дают, они служат индикатором психического здоровья читателей, если тошнит и воротит - выбрасывай книгу и бегом под холодный душ, если нравится и хочется обонять это до бесконечности - бегом к психиатру - Сорокин прописал :) Короче. называя вещи своими именами - редкая мерзость - пошлая и бессмысленная.
>моральная и интеллектуальная деградация
Кринж. Дальше не читал
Мы на разных языках походу говорим. Ты мне дал рецензию какого-то уебана, которому СЛИШКАМ СЛОЖНА. Еще и диагнозы какие-то ставит со своего подвала.
Короч, как я понял никто мне не объяснит к чему все идет, буду дальше сам читать и делать выводы.
>короче говоря простым языком уже треть книги происходит какая-то шиза.
Ты только что Сорокина, лол.
"Кремль" это уже совсем другой писатель, когда вместо деконструкции смыслов, он начал либерашьи лубки писать и пытаться в лор. Весело конечно, но видно что уже не то, настоящий Сорокин это имхо "ебать срать гады говна не можете так что", а не фантазии о будущем России. Хотя в "Кремле", "Опричнике", "Теллурии" есть крутые места и прикольно находить пересечения.
А про "сердца" он и сам говорил, что просто понаписал мерзости, "пытаясь понять что выдержит бумага".
Если хочешь Сорокина сосмыслом, то лучше Ледяную трилогию навернуть, "Путь Бро особенно". Самое "чистое" произведение Георгича, и очень захватывающее, даже в чем то детектив с экшоном. еще понравилась пелевинская пародия на него в "Трансгуманизме", когда Митя чипировался. И шизы там почти нет, кроме ебанутых имен и видений мясных машин
Наконец-то нормальный ответ, понял, спасибо. Все же дочитаю сердца. Больше всего проиграл когда дедок оставил хлеб и говорит "да и хуй с ним".
Блядь ну ты молодец конечно. Взял чуть ли не самую жесткую книгу Сороки. Причем сначала хавал самую распиаренную хуйню. Читай раннего Сорокина сука, там самый сок. А Сердца четырех пока отложи
Ну хз я привык что просто беру автора, любую книгу на выбор и начинаю читать.
Голубое сало.
В целом хуйня, про Большой Театр в говне, гомоеблю Сталина, деток, но меня люто приколол образ ЛОГОСА в виде сала в карамели.
В целом потом долго кубатурил про язык, мышленье, все это наложилось, на "Пищу богов" Маккены, где было про псилоцибин в меду. Короче преисполнился немножк.
А что там
>мерзкого и развратного
кроме пары моментов где кто-то обосрался от ледяного молота?
Читал у него голубое сало, норму, роман, сердца четырёх. О чем сахарный Кремль, есть ли там гурятина, калоедство, матюги и голые сисьски?
>матюги
Запрещены государем
>голые сисьски?
Есть, государыни грудь, сдобная, обьемная, весь народ российский окормляющая.
А вообще возьми да читани, они маленькие, только с "Опричника" надо начинать. Ну и Теллурию до кучи.
Сосрокин - уныло говно.
Я вам напишу в том же стиле, только умнее и смешнее, и жесть там будет в тему (и ее будет больше, но вы ее на заметите, потому что она будет в тему).
Называйте произведение, которое нужно обсмеять, называйте реферс (типа "Вишневый зад" в стилистике Гарри Поттера"), называйте платформу, где это можно выложить, и я докажу, что хуярить как СРАКИН может любой ноу-нейм с имиджборд.
> Как видите, это несложно, но сначала надо, чтобы кто-нибудь придумал, а потом уж и подражатели подтянутся. Я недавно слышал, как Маша Арбатова спорила с Приговым. Она говорит: «Вот я читаю Сорокина и думаю, что тоже так могу, запросто». На что Пригов резонно возражает: «Правильно, но ведь сначала так смог Сорокин. А теперь, «как Сорокин», может даже слишком много народу». Даже сам Сорокин, добавим мы.
Уверен что до Сорокина так не делали? И пригов кстати говнецо. А черный квадрат мазня.
> Уверен что до Сорокина так не делали?
Ну так если делали, то внеси примеры.
>Я вам напишу в том же стиле
Конечно напишешь, и Чёрный квадрат нарисуешь даже. Да вот есть один нюанс: кто первый встал, того и тапки.
Почему я должен делать за тебя твою работу? Ты сказал, что и до Сорокина так писали, тебе и нести примеры такого письма.
> Ну так если делали, то внеси примеры.
Я не он, но вот >>775081 →
И где тут
>типа "Вишневый зад" в стилистике Гарри Поттера"
или вообще любая стилизация с целью деконструкции?
Ничо там нету, это просто отрыжка. Минимальный багаж из прочитанного-просмотренного - и вуаля.
Я вот даже не буду показывать "Вишневый зад", я просто покажу это, чтоб было понятно, что хуярить как Сорокин может каждый (и это нихуя не гениальность).
Когда прошла весна, за ней — лето, и наступила осень, а в воздухе запахло ванилью (потому что пьяный Педро Санчес разбился на своем молочном фургоне), Гермиона поняла, что так жить нельзя.
Да, так жить нельзя. Ибо что есть жизнь? Уж точно не то, что было у Гермионы. Совсем, совсем не то, и это так.
Меланхолично выглядывая из окна на улицу, она видела, как прибывают пожарные и менты, и как они вытаскивают останки Педро Санчеса.
Мусор к мусору, прах к праху.
Только осенние листья скроют твое последнее пристанище, Педро!
Вдруг она почувствовала, как ей овладела странная сила.
Нет, это был ее муж — Фарли Грейнджер. Он воспользовался ее ситуацией, когда нагнулась, чтобы посмотреть в окно, и…
Спустив штаны, вставил ей.
Его порыва хватило ненадолго. Как всегда.
Ушли романтические времена, остался только скучный быт.
Гермиона безразлично посмотрела на Фарли, вытиравшего свой член салфеткой.
— Зачем мы живем? — Спросила она.
— Не знаю. — Механически ответил он. Как простой клерк Академии Магии он уяснил одно правило — всегда говори «не знаю». И сейчас он непроизвольно исторг эту фразу, скучно, безнадежно, как исторгал свою сперму в нее всякий раз — скучно, обыденно, как всегда.
— Знаешь, я думаю о смерти. — Сказала она.
— Что за черт, нельзя о таком думать. Нужно думать о жизни, о перспективах… — Начал Фарли и мгновенно прервался.
Конечно, какие у них могли быть перспективы? У него самого давно не было никаких перспектив. То же самое — с личной жизнью. Внезапно он тоже подошел к окну и посмотрел на улицу.
— Смерть — это то, что настигло его. — Сказал Фарли.
— А нас? — Спросила она.
Фарли отошел. Он посмотрел на стену, чтобы найти успокоение в ее бездушной прямоте конструкций. Он понял, о чем она говорит.
«Так жить нельзя» — Подумал Фарли. — «Но как жить тогда?»
Пока он думал, Гермиона вытерла пизду и подошла к двери.
— Куда ты? — Спросил Фарли, хотя он мог закричать.
— Я хочу навестить мистера Спику. Он тоже видел это. Ему нужна помощь. — Сказал она и вышла.
Только когда дверь закрылась, Фарли очнулся к жизни. Он бросился к двери, и облокотившись об нее, заплакал — если может быть плач без слез.
Альбус Дамблдор давно не был ректором Хогвартса. После ужасающих событий, после тысячи смертей он покинул это место, которое десятилетиями называл своим домом. Он пробовал начать новую жизнь.
Ничего хорошего не вышло.
Его грандиозные планы разбились о грандиозное предательство. Он пытался предотвратить самое худшее, но сам стал выразителем самого худшего. Против него обратились все. Даже она…
До конца жизни он не забудет вкус предательства.
Не забудет — потому что с того времени не ел ничего вкусней, ибо он стал нищим. Пуля в голову, официальный статус трупа — не самые лучшие рекомендации, чтобы начать новую карьеру.
Когда-то Альбус Дамблдор умер. Умер и Альфред Спика. Что теперь осталось? Старый неопрятный человек, проживающий в меблированных квартирах в Ист-Энде?
В его дверь постучали.
Это снова была она.
Встав с пола, ибо только так можно было смотреть в окно, которое в его мезонине находилось на весьма низком уровне, Альбус Дамблдор — он же Альфред Спика, пошел отворять дверь.
Да, это снова была она.
Она обвила его руками, но это было не ее желание, это была хватка Судьбы. Он умел это различать.
— Альбус, так больше нельзя!
Он осторожно и нежно обнял ее, и слезы выступили на уголках глаз. Эти слова — то единственное, что жило все это время, и теперь они, наконец, были произнесены.
— Я знаю, дорогая. Я знаю. — Тихо прошептал он.
Они лежали на ковре, прятавшем дощатый и прогнивший пол. Их укрывала крыша, которая казалась небесным пологом в этом переплетении кирпича и дерева — ужасном рукотворном мире, называемого домом, но который они не могли назвать таковым, сколько бы не пытались.
Они были обнажены, и их чувства и душа — тоже. Единая душа на двоих — их великий секрет в этом рукотворном мире, сотворенном не ими.
— Сегодня погиб человек. — Сказал Альбус.
— Да. — Сказала она.
— А задолго до него умерли мы. — Сказал он, и она не могла ничего больше сказать…
В это время внизу бился в припадках отчаяния Фарли Грейнджер.
Все считают, что нет места для человека ниже, чем мезонин и подвал. Но сейчас золотая середина квартирного пространства оказалась на уровне преисподней, куда и низринулись его устремления и мечтания, оказавшиеся прахом.
— Я хочу посмотреть на него.
— Ты слишком много смотрела на него. Как и я. И это нас погубило. Погубило всех. — Сказал он, словно он и она были всем миром.
— Но я… должна!
Это был крик, воплощенный крик души, и он не мог противиться этому. Он достал его и показал.
Маховик времен. Времен, упущенных давным-давно.
И она смотрела на возможности, реальные или воображаемые. Все без толку. Нельзя смотреть на возможности, если не хочешь их применить.
Он не смог, и это его убило.
И это убивает ее.
Он поднялся, насколько это позволял низкий потолок, и с яростью выбросил маховик в окно.
Его похожий на золото, но не золотой, а латунный корпус разбился об брусчатку, и его стальные внутренности покатились вниз по склону, где недавно погиб Педро Санчес.
Он хранил маховик только для нее.
Зачем? Ведь он знал, к чему привело его самого губительное воздействие этого инструмента.
Зачем?
«Зачем?..»
Это кричала она, когда набросилась с кулаками, и ее ногти впились в грудь, оставляя кровавые следы.
Действительно, зачем?
Зачем он давал ей бессмысленную надежду, если знал, что все это — ложь. Это ложь, подобная той, которая заставила его сменить им, заставила его умерть… И заставляла его умерщвлять других.
— Затем, что так больше нельзя!!! — Закричал он, и, схватив ее за руки, прижал к полу.
Сколько людей он убил, прежде чем умереть самому. Пуля в голову — еще не аргумент для его кончины. Все события его жизни — это медленное разложение души, мертвой души. Только мертвец может быть так жесток и хладнокровен. Только хладнокровный будет просчитывать все возможности, чтобы она пришла к нему, если для этого придется подстроить чью-то смерть, вроде смерти Педро Санчеса.
Время как зеркало возможностей. Мертвое время прошлого, которое мы видим как живое время настоящего и еще нерожденное время возможностей будущего.
Этим он ее соблазнял.
Этим он ее убивал.
И сам умирал вместе с ней.
И теперь умер окончательно.
— Разве ты не поняла?! — Кричал он. — Эти видения маховика — обман. Нет никаких других жизней, которые он показывает. Все это в нем, а в тебе только отражаются его фантомы! Это — ложь, это все ложь! Именно ложью нельзя жить — все остальное можно согласовать, но только не отражения несуществующих призраков!
— Если это так, — сказала она, — то ты лгал мне.
— Я… да, я лгал. Лгал себе, другим, всем. Но мне на это плевать. И, о… Боже, мне плевать даже на то, что я лгал тебе! Внезапно я понял… я все понял… — Он сел и заплакал — беззвучно, лишь слезы катились по его глазам.
— Нет такой чаши, которая не прольется. И я лил в нее ложь, свою и чужую. Нет, это была моя ложь. Сколько жизней и судеб я загубил, чтобы наврать самому себе. Но теперь эта ложь превратилась в гнев, не мой, но, кажется… Всевышнего. Правда — его гнев, и я узрел ее. Я узрел Правду, и теперь я томлюсь в ее огне, который согревает праведника, а ты томишься в моей лжи, и это усиливает мои муки, потому что я вижу, сколько несчастий причинил остальным. Из глубин своего ада я мог бы спрашивать тебя: «Почему ты не пойдешь к нему, почему ты всегда идешь ко мне», но это я тебя заставил, и мне на самом деле было наплевать на тебя, наплевать на всех, потому что жил ощущением — то, что нужно мне, и есть лучшее для других. Но теперь чаша гнева проливается на меня, и я не могу призвать всех совращенным мною стать другими, хотя очень этого хочу. Я даже не понимаю, почему этого хочу — для вашего и твоего счастья, или для облегчения своих мук.
И она обняла его, и ее слезы смешались с его слезами. Но потом он отпрянул, и застучав по полу, начал кричать:
— Я проиграл, я проиграл, ты слышишь? Никто из нас не выиграл, но я проиграл!
Так он кричал, пока не послышался бег. В дверь заколотили. Это был Фарли.
— Я проиграл, чего бы мне это не стоило. Я проиграл, и только я! — Кричал Альбус, пока Фарли выламывал дверь.
И когда муж крепко прижал к себе жену, Альбус шагнул к окну. Она посмотрела на него, и он тоже посмотрел. И в его глазах Альбус увидел понимание себя.
И как только гнев взошел в нем, когда он бросился к Альбусу, Альбус прыгнул вниз.
Перед смертью он подумал:
«Не думайте, что ваши желания были вашими. Вы всегда были зеркалом, которое отражало мои фантазии. Клеопатра и Марк Антоний? Шахерезада и Шахразар?
Тысячи жизней и смертей во имя одного упокоения Альбуса Дамблодра.
Я мог бы умереть, но моя страсть слишком сильна для этого. Как звали меня в прошлой жизни, что я делал в ней? Альбус Дамблдор, как вы меня знаете — ректор Хогварстса, добрый старый волшебник. Альфред Спика — циничный гангстер, отведывавший плоти любовника своей жены. У меня множество имен, и все они были в настоящем, и еще больше имен будет у меня в будущем. Как звали меня раньше, когда на рассвете Мира я страдал от Любви, и как заставил весь мир страдать так же, как я…
Каково было мое имя?
КАИН.
Вынырнув из священного озера, молодой человек сел на берегу. Вокруг была пустыня, но ее суть проявлялась только в антураже. Никакого ветра, никаких бурь, сдирающих мясо с костей.
Пустыня Ада.
Каин сидел на берегу озера и смотрел в свое отражение, и нем проскальзывали тени других времен, других миров, и общим в них было — СКОРБЬ и МУЧЕНИЕ.
Улыбнувшись, Каин лег на песок. Он хотел спать, но только для того, чтобы ему пригрезились муки тех, кто посмел встать на его пути встречи с Ней.
Но только когда Каин заснул, к нему подошел ребенок.
ПОЧЕМУ ТЫ РАДУЕШСЯ?
И тот час же Каин вскочил, но никого рядом с собой не обнаружил. В великом одиночестве вечности он был один, и чтобы не предпринял, это привело бы к еще большему одиночеству. Он снова попытался заснуть, но сны его были страшные, ибо он был виновником всего страшного. Снова вскочил он, и бросился бежать, прочь от своих снов и от самого себя, прочь от прошлого, настоящего и будущего.
А где-то далеко, в мире, который создан не для одного, но для многих, двое людей обнимали друг друга и пытались примириться с тем, что было их прошлым — чтобы бороться за будущее.
Пиздец бездарность.
Да уже по факту дроча на ГП в контексте стилистики было понятно, что это отсталый плебей, какие там таланты, ложку держать научился - достиг пиковой точки развития.
>прочитал уже 54 страницы
Ты еще норму свою не осилил, так что читай дальше
Описание того, как Бро впервые увидел мир мясных машин - это самое охуительное, что есть в этой книге.
мимо эстет 44 лвл
Ну момент где у Бро в экспедиции крыша текла мощный, когда непробудившихся братьев колбасило от предчувствия.
Про войну только уже поебень началась, видно что весь запал выдал на первую часть, а потом персонажи смазались, экстатических приходов нет, просто началась канцелярщина: братство то, братство это.
Короче пойду перечитывать
https://www.litres.ru/vladimir-sorokin/goluboe-salo-68356676/otzivi/
Есть где скачать? На рутрекере нет.
Слово "мразь" - детектор имбецила. Ну больно уж его затаскали и сыплют им направо и налево. То ли дело благозвучный синоним "негодяй". Хуже "мрази" лишь раздающееся нынче со всех сторон прилагательное "ебАный" (вместо "ёбаный").
В Милицейскую управу нач. отдела УВД г. Москву по Красной Пресне Кущу П.И.
От Скрыпина А.П.
Суки, бляди, ненавижу! Пал Иванович, не могу уже, задрали. Вчера на работу шел, центр Москвы, дом сотрудников мэрии, прокурорские ещё живут, а иду-иду - говно собачье, ссаки. От подъезда и до метро - говновья дорожка. Обосснаый окоп. И управы нет! Ссут и срут.
Я сам заслуженный сотрудник органов внутренних дел, подполковник в отставке, а управы нет - сволочь не простая, погонов не боится. Думают, пёс сотню тысяч стоит, так всё - сри?! На дорожку - сри, на людей - сри, на подполковника в отставке - сри.
Вот у меня карабин есть, хатсан турецкий, в сейфе лежит. Ваши в ЛРО знают. А я так думаю - сука пидор бля урод говно собачье резать резать убивать жечь насиловать пытать тебя паскуда ёбаная срёшь опять?!!
И в деревянный макинтош вместе с жучкой. В обоссанный.
С уважением. Скрыпин Алексей Петрович.
Да я посмотрел аналитику, там вся речь - детектор имбецила.
>ебАный
Ну тут еще вопрос - выиграет ли старая школа или ее реально заменят довольно яркие пахуЮ, вапще похУю и да ебАный.
Ну, будем наблюдать.
https://www.youtube.com/watch?v=l8PaCqQjUzM
есть фильм сорокин-трип, там сам Сорокин рассказывает, что в детстве было тяжело, уже лет в 20 скентовался с ебанутыми концептуалистами, те научили его видеть мир по иному, ну а далее житейский опыт, послушать что говорят мимопроходилы, записать, подумать, как это можно едко и саркастично завернуть в историю, так всё и пишется, + он читал много
А ты почитай биографию Сорокины. Кто его мама, кто папа, кто бабушка-дедушка, чем он занимался после школы.
И сравни с собой, пидорахой из хрущёвки.
Концептуалисты в фильме тоже говорят, что не ожидали увидеть молодого паренька, который такое написал. Казалось бы, что про всякое ПРОРУБОНО должен писать какой-то обрыган.
Гоголь Страшную Месть выдал в 23, конечно это не роман о жизни, но тоже произведение достойное. Просто иногда, как говориь сам СРКН вещь получается
>>1979—1983 «Норма»
Когда молодые писаки выдают такие сроки это значит, что 80% времени они подтягивали штаны и чёто там выдумывали, проёбываясь от нормального образа жизни.
Большая часть материала и финальная структура почти всегда последний год.
Получается Норму выдавили в 82-83 году.
Так что не вешай нос! У тебя есть ещё шанс выдавить свою каку и стать юным гением.
Хах, помню я этого додика постил где-то с год назад, ещё какой-то анон сказал, что охуенный чел, подпишется на него в лайвлибе. Ты тот анон?
>Увы, русский художник интересен миру только как хуй в плену у ФСБ. От него ждут титанического усилия по свержению режима, шума, вони, звона разбитой посуды, ареста с участием двадцати тяжеловооруженных мусоров и прочей фотогеничной фактуры – но, когда он действительно свободен, идти ему особо некуда. Мировой пизде он уже не нужен. Больше того, он становится для нее опасен – и она делается невероятно далекой и обжигающе-холодной…
Не лезьте, ребятки, в политику, она вас сожрёт. Потому что кормит она совсем других людей, которые из-за дележа места у кормушки весь этот гнилой движ и мутят.
>русский художник интересен миру только как хуй в плену у ФСБ
Как никогда актуально, только слово художник можно убрать.
Нет, это именно про богему сказано. Про простых Ванек от сохи, заражённых вирусом каргокульта, он ещё в Снаффе писал:
—Без головы по-любому плохо,— продолжал прокуратор.— Ты вон Труха знал? В нашем районе жил когда-то.
Грым отрицательно помотал головой. Труха он один только раз видел в новостях. Это было перед прошлой войной.
—Пошел пацан в нетерпилы. Прописался в Желтой Зоне. Дали ему майку «свидетель тирании», прикрепили персональную камеру, все по высшему разряду. Целый год по Славе ходил, а камера над ним летала. Как пусора увидит, подбежит сзади и хрясь ногой в жопу. Пусор обернется — все сразу видит, понимает, а сделать ничего не может, только улыбается и честь отдает. Ну, повыебывался парень, это да. А больше ему за все время ничего умного в голову не пришло. И наверх ему пропуска так и не дали. А как война началась, удавили лоха в первый день. Не пусора даже, носильщики с рынка, которые заебались на него в новостях каждый день смотреть. Тебе такое надо?
Грым опять отрицательно помотал головой. Он сначала не понял, кто такие «пусора», а потом вспомнил, что так ганджуберсерки называют правозащитников. Две ветви власти друг друга не любили — у правозащитников тоже была целая куча обидных названий для ганджуберсерков, из которых самым нежным было слово «говнокуры».
>Сейчас в Украине идёт война 21 века с 16 веком
Украина - это 21 век? Или он о США? Или это мы 21 век? Что несёт?
Ничего себе, Вован на английском помурлыкал несколько минут. Глыба! А есть где-нибудь видео где Гобля-Пучков говорит на английском хотя бы одну минуту?
Набоков примерно также разговаривал. Почему у великих писателей почти всегда проблемы с устной речью?
Конкретно Сорокин с детства заика. Пригов рассказывал, что когда с ним познакомился, он вообще пиздецки дико заикался. Поэтому он так специфически разговаривает, ибо иначе никак.
https://www.youtube.com/watch?v=UxWwiogfIUY&t=4s&ab_channel=anothernickname
Было бы прикольно прислониться к такой дырке верзохой и давануть им туда коричневого творога!
Бамп. Скажите что за рассказ, пожалуйста, герой видит как срёт дама на улице, из неё выходит маслянистое коричневое полено.